Девятый кассационный суд обратил внимание на то, что Камчатский краевой суд не правильно понимает состав мошенничества в сфере выплат
Девятый кассационный суд общей юрисдикции 17 февраля 2021 года рассматривал кассационную жалобу защитника адвоката Игоря Копытова на приговор Петропавловска-Камчатского городского суда и апелляционной определение Камчатского краевого суда по делу об осуждении гражданина М. по части 3 статьи 159.2 УК РФ за мошенничество при получении выплат, то есть хищение денежных средств при получении субсидии и иных социальных выплат, установленных законами и иными нормативными правовыми актами, путём предоставления заведомо ложных и недостоверных сведений, совершённое в крупном размере.
В рассмотрении дела судом кассационной инстанции участвовал защитник адвокат Камчатской коллегии адвокатов «ЗАЩИТА» Игорь Копытов. Выслушав доводы защитника и выступление прокурора Скорика В.Н., полагавшего апелляционное определение подлежащим отмене, суд кассационной инстанции, отменяя апелляционное определение Камчатского краевого суда и направляя дело на новое апелляционное рассмотрение в Камчатский краевой суд, в ином составе суда, указал следующее:
«Учитывая определение мошенничества, данное в диспозиции ч. 1 ст. 159 УК РФ, мошенничеством является хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путём обмана или злоупотребления доверием.
Хищение предполагает наличие прямого умысла и корыстного мотива, то есть желания необоснованного обогащения, получения выгоды от совершения преступления.
Таким образом, юридически значимым обстоятельством, подлежащим доказыванию, при определении наличия состава мошенничества является получение необоснованного обогащения в результате преступных действий.
Особенностью состава преступления, предусмотренного ст. 159.2 УК РФ, является получение социальных выплат, установленных законами и иными нормативными правовыми актами, путём предоставления заведомо ложных и (или) недостоверных сведений.
Таким образом, исходя из анализа диспозиций статей 159 УК РФ (которая даёт определение мошенничества) и ст. 159.2 УК РФ (которая предусматривает ответственность за мошенничество в определённой сфере), при определении наличия состава, предусмотренного ст. 159.2 УК РФ, не достаточно факта предоставления недостоверных сведений для получения субсидии. Доказыванию подлежит наличие корыстного умысла при совершении указанных действий, который, применительно к преступлению, в котором обвиняется М., может быть подтверждён доказательствами, свидетельствующими об умышленном занижении им доходов с целью получения субсидий.
Вместе с тем, судом первой инстанции установлено, что М., достоверно зная о том, что фактически трудовую деятельность в ООО «…..» он не осуществлял, доход не имел, а также не получал официально заработную плату в ООО «…..», предоставил ложные и недостоверные сведения о получении им заработной платы в указанных организациях, тем самым похитил денежные средства в сумме 635 528, 45 рублей.
То есть суд установил, что, не имея дохода, М. предоставил ложные сведения о его наличии для оформления субсидий, тем самым совершил хищение.
Вместе с тем, данных о том, что М. занизил свой доход с целью получения субсидий, приговор не содержит.
Довод стороны защиты о том, что М. имел право на получение субсидий, судебными актами не опровергнут.
Вывод суда апелляционной инстанции о том, что не предоставив справок о заработке, М. не получил бы субсидий, основан на ошибочном толковании материального права, поскольку суд учёл только данные об оформлении субсидий, а не о наличии права на их получение.
В соответствии с подпунктом «д» п. 8 Правил предоставления субсидий на оплату жилого помещения и коммунальных услуг, утверждённых Постановлением Правительства РФ от 14.12.2005 № 761 «О предоставлении субсидий на оплату жилого помещения и коммунальных услуг» для получения субсидий, в числе прочих, предоставляются документы о доходах заявителя и членов его семьи.
Вопреки выводам суда апелляционной инстанции, к таким документам относятся не только справки о заработной плате, но и любые другие документы, свидетельствующие о доходах или об их отсутствии.
При таких обстоятельствах, судам надлежало выяснить, имел ли М. право на получение субсидий, если бы предоставил достоверные сведения (суд первой инстанции установил, что доходов М. не имел). Это имеет значение для определения наличия корыстного мотива – необходимого признака субъективной стороны преступления».
На протяжении всего предварительного следствия, суда первой инстанции, в апелляционной инстанции защита постоянно обращала внимание на указанный простой довод: М. имел право на субсидию, – поясняет адвокат Игорь Копытов, — но все сводилось к какому то правовому жульничеству: каждое последующее уголовное дело возбуждалось в целях сокрыть незаконность возбуждения предыдущих, и в итоге, в суде, обвинение уже представляло собой обстоятельства, которые нельзя было отнести ни к одному постановлению о возбуждении уголовного дела. При этом следователь умудрился вынести постановление о прекращении обвинения М. в части после ознакомления защиты с материалами уголовного дела, но в отношении постановления о привлечении в качестве обвиняемого, которое уже неоднократно было заменено новыми. Суд первой инстанции, рассматривая позицию защиты в этой части на предварительном слушании, высказал точку зрения о том, что таким способом орган следствия прекратил производства по первым трем уголовным делам и назначил дело к рассмотрению, в ходе которого, для установления мотива на хищение допрашивались, кто угодно, но только не те лица, которые могли знать об обстоятельствах дела. Таковыми стали, к примеру, юрисконсульты МАУ РКЦ (Расчетно-кассового центра) К.Антонова и А.Ивахова, представитель гражданского истца (потерпевшего) по доверенности А.Харченко. При этом, на прямой вопрос защитника о том, имел ли право на субсидию М. если бы не было предоставленных им справок о заработной плате, указанные свидетели откровенно пытались уклониться.
Так, представитель Харченко А.В., признанная судом свидетелем, пояснила суду, что ей лично не известны обстоятельства, связанные с предъявленным М. обвинением, в том числе, обстоятельства, связанные с временем и местом совершения М. деяния, иные описанными в обвинении обстоятельства. М. она не знает, с супругой его не знакома. Таким образом, показания свидетеля не могли быть основаны на сведениях, ей известных. Однако, свидетель А. Харченко пояснила, что она считает, что М. совершил преступление потому, что это установило следствие. Она не знает ни какие документы представлялись в МАУ РКЦ, ни кто их представлял, ни какие ложные сведения в них были указаны.
Защита ходатайствовала перед судом апелляционной инстанции признать указанные показания представителя потерпевшего недопустимым доказательством, но по сути это ходатайство суд апелляционной инстанции не рассмотрел по существу. По мнению защиты, если суд первой и апелляционной инстанций полагают, что любое показание лица, даже не знающего о произошедшем, может быть положено в доказывание вины подсудимого, то такая позиция противоречит положениям Конституции РФ.
Аналогичные показания дали и признанные судом свидетелями К.Антонова и А.Ивахова… Защита полагала, что указанные показания свидетелей Антоновой К.А. и Иваховой А.Г., как подпадающие под пункт 2 части 2 статьи 75 УПК РФ должны были быть признаны недопустимыми доказательствами. Поэтому защита ходатайствовала перед судом апелляционной инстанции признать указанные показания свидетелей недопустимыми доказательствами, однако данное ходатайство и доводы по существу не рассмотрены.
На то, что обратил внимание кассационный суд, лишь незначительная доля доводов защиты по данному делу. Конечно, может суду кассационной инстанции не было необходимости рассматривать все доводы защиты, так как и рассмотренных доводов хватило для отмены апелляционного определения, но, защита, все-таки, не получила ответов на ряд доводов, рассмотрение которых имело бы важное значение для правильности применения норм УПК РФ и по другим делам или даже данного дела, если суд апелляционной инстанции направит его на новое судебное рассмотрение, отменяя приговор. К примеру, что это за допросы работников предприятия, не знающих обстоятельств дела, по вопросу применения законодательства по правилам допроса свидетелей с попыткой использования их показаний как показаний специалистов в области права, как представитель гражданского истца по доверенности, не имеющая отношений к делу, может давать изобличающие показания и утверждать о виновности подсудимого, что это за прекращение уголовного преследования по соединенному из нескольких уголовных дел уголовному делу за пределами предварительного следствия, без взаимосвязи с возбужденными уголовными делами (по принципу: догадайтесь чего или какие дела мы прекратили), почему суд первой инстанции в приговоре отказался указывать какие именно действия М. вообще совершил, ограничившись емким словом «приискал» (как будто Старик Хоттабыч наколдовал), и, наконец, должен ли суд, по уголовному делу о мошенничестве установить кого именно ввел в заблуждение или обманул подсудимый (просто по нашему делу М. вообще ни с кем не встречался и не мог ни обмануть, ни ввести в заблуждение)?
Камчатский краевой суд теперь вновь будет рассматривать апелляционную жалобу защитника на приговор суда. Остается надеяться, что суд, в новом составе, более внимательно отнесется к доводам защиты, в том числе по изложенным выше вопросам.